О.А. Монякова

КОВРОВСКИЕ СТАРООБРЯДЦЫ И ОФЕНИ:
ГРАНИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Поводом к написанию данной статьи послужила состоявшаяся в октябре 2008 года в д. Горячево Савинского района Ивановской области (до 1918 года деревня находилась в составе Алексинской волости Ковровского уезда Владимирской губернии. – О.М.) первая научно-практическая конференция, посвященная такой забытой современными исследователями локальной этнокультуре, как офенство, основным центром бытования которой в конце XVIII – XIX в. стал Ковровский уезд Владимирской губернии. Первоначальное свое развитие офенство получило еще в XV веке в границах Шуйского уезда Владимирской губернии, а в XVI столетии оно уже было достаточно развито. Как удостоверяют старинные акты, шуяне тогда вели торговлю разными мелочными товарами и табаком, ходя по Украине. В конце XVII века в городе Шуе стала развиваться текстильная промышленность, и с ее постепенным расширением офенская торговля между жителями вытеснилась работами на фабриках. С этого же времени, как будто приняв своеобразную эстафету, офенской торговлей стали заниматься крестьяне казенной Алексинской волости Ковровского уезда. Позднее офенство распространилось еще на пять волостей Ковровского уезда: Бельковскую, Клюшниковскую, Великовскую, Санниковскую, Овсянниковскую. Торговля эта с каждым годом расширялась, и к концу XVIII века развитие ее в этих местностях достигло апогея. Составились компании торговцев, образовались большие артели, в которых капитал был общий, паевой. Годовые обороты офенской торговли доходили до 6 миллионов рублей и более. С середины XIX века в связи с развитием путей сообщения в России стало наблюдаться угасание офенской торговли [1].

В ходе изучения историографии вопроса установлено, что еще в 50-е годы XIX века в правительственных кругах возник интерес к взаимоотношениям раскольников и офеней. Властям казалось, что представители старой веры используют искусственный офенский язык для осуществления контактов между собой как в пределах империи, так и за ее рубежами. Правительство в лице графа Л.А. Перовского, члена Особого секретного комитета при Министерстве внутренних дел, министра уделов и управляющего кабинетом Его Величества, обратилось к известному знатоку русского языка и его диалектов В.И. Далю [2]. В письме графа Перовского Далю от 9 января 1854 г. сообщалось о «главном местопребывании офеней… в юго-восточных уездах Владимирской губернии и выражалась просьба заняться составлением словаря их искусственного языка. «Такой словарь, – писал граф, – может иметь интерес не только этнографический, но и правительственный, потому что на офенском языке производится часто переписка наших раскольников» [3].

Ознакомившись с составленным под руководством В.И. Даля словарем, инициаторы работы обнаружили отсутствие в нем доказательств того, что офени являются носителями раскола. Их словник касался в основном «общежития и торговли». Интерес к проблеме угас, и работы были прекращены.

Но ряд факторов иного характера, на наш взгляд, позволяют вернуться к этому вопросу вновь. И наиболее интересный из них – это сравнительный анализ некоторых документов, которые были обнаружены нами в Государственном архиве Владимирской области (далее – ГАВО), а именно: «Ведомость старообрядческих сект по Ковровскому уезду» за 1836 год [4], «Ведомость о раскольниках Ковровского уезда» 1865 года [5] и список 33 селений Ковровского уезда с наличием офеней, опубликованный известным иваново-вознесенским купцом-краеведом середины XIX в. Я.П. Гарелиным [6]. Для наглядности выберем из документов те селения, в которых жители занимались офенством и одновременно наблюдалось присутствие представителей старой веры, и составим следующую таблицу. При этом мы не будем разделять старообрядцев на течения, которые имели место, а дадим их суммарное число по селениям.

Пробелы против ряда селений в графе за 1865 год не означают отсутствия сведений. Данная статистика вполне соответствует общей ситуации в старообрядческом мире в Ковровском уезде: если, согласно ведомостям, в 1837 году их зарегистрировано 698 человек, то в 1865-м – 284.

В таблице обращает на себя внимание такая особенность: все указанные в ней селения, за исключением двух (с. Клязьминский городок и д. Малышево) входили на тот момент в состав Алексинской волости, которая, как мы отмечали выше, являлась центром офенского промысла.

Мало того, из ведомостей мы видим, что офенские селения находились буквально в окружении сел и деревень, в которых зарегистрировано значительное число раскольников. Назовем только те, что относились к Алексинской волости: Горячево – 46 человек, Бреховская – 7, Федьково – 3, Бабашкино – 1, Гремячево – 7, Горюшкино – 6, Ермаково – 9, Б. Мокрушино – 10, М. Мокрушино – 1 и т. д.

В данном случае преждевременно делать какие-либо выводы, мы еще только на первых подступах к оценке этого любопытного факта, но, тем не менее, думается, что подобные совпадения вряд ли случайны. В связи с чем возможно предположить, что занятие офенством способствовало проникновению старообрядчества в Ковровский уезд и его дальнейшему распространению. Подвижный образ жизни офеней помогал общению раскольников между собой.

И еще одно, на наш взгляд, интересное наблюдение, которое вытекает из анализа более подробной «Ведомости» 1865 года: преобладание среди раскольников женского населения, что как раз характерно для офенских селений, где большинство мужчин большую часть года находились далеко от дома. Например, священник села Лучкино Алексинской волости докладывал следующее: «Коноводит Яким Семенов, который приходит в их домы и читает псалтырь и каноны, особенно по усопшим, а на праздники в доме девки Анны Матвеевой в д. Редькине собирается из разных мест много лиц, особенно женского пола, и после свершения молитвы делаются для всех богатые обеды, что служит соблазном для православных, бедных особенно» [7].

Мы не включаем в доказательную базу такой аргумент, что исключительно офени занимались торговлей меднолитыми старообрядческими иконами, так как при этом они не обходились без свойственного им плутовства: принимая раскольничий вид, т. е. притворяясь раскольником, «офеня, торгующий с раскольниками, берет с собой в дорогу свою чашку и ложку, надевает раскольничий костюм и стрижет волосы тоже как они» [8].

Убедительным основанием для перевода наших предположений в категорию выводов были бы конкретные имена офеней, придерживавшихся старой веры, или наоборот, старообрядцев, занимавшихся офенской торговлей. Поиск подобных сведений является следующим направлением нашей работы по этому вопросу.

Примечания

1. Печ. по: Монякова О.А. Исторические заметки о Коврове. Ковров, 2003. С. 33—36.

2. Либрович С.Ф. Мнимые «апостолы старообрядчества». История неизданного словаря, по неопубликованным документам // Вестник литературы. 1914. № 1. С. 6.

3. Печ. по: Бондалетов В.Д. В.И. Даль и тайные языки России. М., 2004. С. 27.

4. ГАВО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 4963. Л. 67.

5. ГАВО. Ф. 14. Оп. 11. Д. 1199. Л. 54—58.

6. См.: Гарелин Я.П. Суздала, офени, или ходебщики // Вестник Императорского русского географического общества, издаваемый под редакцией исправляющего должность секретаря общества В.П. Безобразова. Ч. XIX. СПб., 1857.

7. ГАВО. Ф. 14. Оп. 11. Д. 1199. Л. 56.

8. Голышев И.А. Производство медных икон в Никологородском погосте Вязниковского уезда // Владимирские губернские ведомости. 1869. № 27. Ч. неоф. С. 2.

© Монякова О.А., 2010